I. ПОЛНОЕ ИМЯ
♦ Marlene Eden McKinnon [Марлин Иден МакКиннон]
II. ПРОЗВИЩА
♦ негативно относится к различного рода прозвищам и сокращениям, которые пытаются образовать из её имени. максимум, на что скрепя сердце может согласиться, так это на Марли. но не более того.
III. ДАТА РОЖДЕНИЯ
♦ 02/05/1960 [20 y. o.]
IV. ОРИЕНТАЦИЯ
♦ гетеросексуальна.
V. РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
♦ фотограф в Ежедневном Пророке.
VI. ЛОЯЛЬНОСТЬ
♦ состоит в Ордене Феникса; толерантно относится абсолютно ко всем представителям магического и не магического сообщества.
VII. ДОПОЛНИТЕЛЬНО
♦ вп: кедр и сердечная жила дракона; 11 дюймов; твердая.

I. ОБЛИК ПЕРСОНАЖА
♦ Цвет глаз: синие
♦ Цвет волос: каштановые
♦ Особенности: она довольно маленького роста [всего 162 см], бледная и излишне худая. когда волнуется, убирает за ухо прядку волос и начинает немного заикаться, а при разговоре — от недостатка телесного контакта — постоянно трет запястья.
II. ОБЩЕЕ
♦ kaya scodelario

I. СПОСОБНОСТИ
♦ с бабушкиной легкой руки Марлин довольно-таки хорошо рисует, неплохо играет на фортепиано и достаточно сносно держится на воде. благодаря практике самостоятельного проживания, недурно готовит.
II. ПРИВЫЧКИ И ПРЕДПОЧТЕНИЯ
♦ у Марлин в арсенале имеется целая коллекция маггловских привычек: курение и поездки на маггловском транспорте — пожалуй, самый значительные из них. минимум раз в месяц переставляет всю мебель в своей квартире, заверяя, что только так она может избавиться от ненужных мыслей.
III. ОСОБЕННОСТИ
♦ Зеркало Еиналеж: в зеркале Марлин видит себя вместе с Питером и двумя маленькими мальчиками, как две капли воды похожими на Петтигрю.
♦ Боггарт: Питер, стоящий над телами Итаном, Лили и Мэри и сжимающий в руке волшебную палочку.
♦ Патронус: дятел.
IV. ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
♦ Меня зовут Марлин МакКинон. На весь мой колоссальный словарный запас у меня только семь матерных слов, два из которых я никогда не произнесу вслух. На весь мой странный и отрешенный образ у меня синие ведьмовские глаза и хриплый, отчасти прокуренный голос. Люди смотрят на меня с неким трепетом. Люди смотрят на меня как на произведение искусства. Люди просто смотрят на меня.
Не могу сказать, что мне неприятно их внимание. Отчасти это даже немного льстит. Я всегда знала, что нужно сделать, чтобы завоевать внимание человека. Я всегда знала, что нужно сказать, чтобы завоевать его сердце. Я вижу людей насквозь. И меня очень расстраивает, когда моему взгляду не предстает ничего кроме гнили.
Я не из тех, кого паника глушит волной. Я не из тех, у кого ноги подкашиваются, стоит им только завидеть на горизонте здоровенного соседского пса. Именно это разглядела во мне шляпа, когда отправляла на факультет гордых львов.
Я упрямая, как стадо баранов. У меня на всё своя собственная точка зрения, которая ни за что не поменяется под гнетом обстоятельств.
Меня называют странной и замкнутой. По большей части я молчу, предпочитая делать выводы только в своей голове. Людям не обязательно знать, что твориться в моем сознании. Людям не обязательно знать, что происходит внутри меня. Это только моё. Я не подпускаю никого слишком близко. Я не говорю о слишком личном. И никто из моего окружения не может с гордостью заявить, что я была с ним полностью откровенна.
Я не прощаю предательств. Потому что сама до жути верная, преданная. Я спешу на помощь по первому зову. Я слишком сильно хочу помогать людям. Я не могу смотреть, как их ломает. Как по швам трещит каждый их позвонок, ежесекундно заставляя их скулить от боли как побитые псы. Мне проще сломаться самой, чем видеть чужие искаженные ужасом лица.
Люди вечно пытаются вытащить наружу все мои грязные тайны, пуская неприятные слухи и устраивая нелепые провокации. Я не поддаюсь на них, меня не так просто задеть. Я сильная, я стойко выдерживаю удар за ударом, которые постоянно сыплются на мою голову. Им не сломать меня. Им не проникнуть мне под кожу.
Моя истерзанная душа-могила рассчитана лишь на меня одну.

I. МЕСТО РОЖДЕНИЯ
♦ Соединенное Королевство; Северная Ирландия; Белфаст.
II. БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ
♦ Brian McKinnon [Брайан МакКиннон] — отец; полукровен; мертв. Ушел из семьи сразу после рождения Мэдлин. Для Марлин он был и остается главным человеком в её жизни.
Eden McKinnon (nee Conward) [Иден МакКиннон (в девич. Конвард)] — мать; маггла; жива. Журналистка в одном местном издании. Со старшей дочерью имеет довольно натянутые отношения. С Марлин они не разговаривали уже около двух лет.
Anna Conward [Анна Конвард] — бабушка по материнской линии; маггла; жива. Источник бесконечных нотаций и нравоучений.
Ethan McKinnon [Итан МакКиннон] — старший брат; сын Брайана от первого брака; полукровен; жив. Окончил Гриффиндор на год раньше Марлин; аврор. Единственный родственник, с кем Марлин поддерживает тесные и теплые отношения.
Madelene McKinnon [Мэдлин МакКиннон] — младшая сестра; полукровна; жива. По началу Марлин искренне её ненавидела, обвиняя Мэдлин во всех своих бедах, чуть позже прониклась к ней теплыми чувствами. Разлука с младшей сестрой дается девушке очень нелегко.
III. БИОГРАФИЯ
♦ -Петтигрю. - раздраженно цежу сквозь зубы я.
-МакКиннон, - говоришь ты.
-МакДональд! - весело вставляет Мэри, самодовольно растягивая губы в улыбке. Её фраза эхом разносится по неожиданно пустой для этого часа гостиной, чуть ли не до потолка заваленной пергаментами и учебниками. Мне так хочется вывалить на твою тупую голову гневную триаду, уже трижды отрепетированную у меня в голове, но когда я замечаю, как ты улыбаешься, мне ничего не остается, как ответить тебе ещё более глупой улыбкой.
И я не понимаю, почему время, Мерли его дери, просто не может остановиться в этот самый момент.

*

Когда я смотрю в глаза своей матери, мне хочется узнать, в чем однажды нужно провиниться, чтобы до конца своей жизни казаться каждому прохожему совершенно чужой, неживой. Стоит только ей случайно встретиться с кем-нибудь взглядом, она сразу же отводит взор, словно боясь насмешки.
Я с самого рождения видела это её в глазах. Потерянность, неопределенность, страх? В них всегда было слишком много холода и пустоты. Говорят, так бывает, когда люди несчастливы. Говорят, так бывает, когда люди идут ва-банк и в итоге проигрывают всё до последнего фунта. Говорят...
Она любила меня чуточку меньше, чем нужно. Бабушка, казалось, не любила меня совсем. Я отвечала им полной взаимностью, предпочитая всё своё время проводить с отцом. В его глазах было то самое тепло, которое так старательно избегала демонстрировать женская половина нашей семьи. В его глазах было то, что я всегда так страстно желала видеть в людях. Свободу.
Мне было страшно себе представить, что однажды его у меня отберут. То, что он всегда рядом, казалось чем-то само собой разумеющимся. Мы понимали друг друга с полуслова. Я была его точной копией, его маленькой девочкой, которая, кажется, всегда была для него целым миром. У них с матерью всегда были разные взгляды на моё воспитание. Точнее, взгляды были у бабушки. Мать же всегда предпочитала находиться в стороне, покорно кивая головой в нужные моменты.
Я никогда не оправдывала их ожиданий, с полной уверенностью и нескрываемой гордостью называя себя исключительно папиной дочкой. Я с самого детства была юлой, мне никогда не сиделось на месте. Мир казался мне слишком огромным, поэтому я стремилась узнать о нем как можно больше вещей.
Свободную птицу не закрыть в клетку.
Мне с самого рождения система слишком сильно давила на плечи.

Когда мне исполняется пять, я знакомлюсь с Итаном. Он старше меня на год, у него волосы точно такого же цвета как у меня и в глазах пляшут те самые непонятные искорки, который с небольшой натяжкой можно назвать искорками одержимости. Отец смеется, когда Итан таскает меня на руках по парку. И я смеюсь вместе с ним. От удовольствия. В эту секунду мир кажется мне безупречным, идеальным.
-Если бы мы могли жить вместе, я была бы гораздо счастливее. - говорю я, когда наступает время прощаться.
-Подожди немного, Марли. Скоро всё обязательно будет. 

Когда на свет появляется Мэдлин, мне становится совсем невыносимо. всё внимание отходит ей, потому что она — вылитая копия матери, потому что она идеальна по её мнению, потому что она не так противно кричит по ночам. Бабушка вечно повторяет, что  Мэдлин ждет прекрасное будущее, а я так и останусь назойливой дерзкой девчонкой. И когда она в очередной раз выводит меня из себя, бумаги, лежащие на столе, вспыхивают ярким пламенем. Мать нервно вскрикивает, бабушка перекрещивается пару раз [и некоторое время больше не лезет ко мне с бесконечными нравоучениями], а отец довольно улыбается. Он всегда понимал меня лучше, чем кто-либо.
Когда на свет появляется Мэдлин, отец уходит из семьи. Он спешно собирает свои вещи, а я цепляюсь за рукава его серого пиджака. Он повторяет, что всё это только на время, а я не верю и отвожу глаза, которые постепенно начинают наполнятся слезами. Мне невыносимо. Мне горько. Мне совсем никак.
Он прижимает меня к себе, гладит по голове, просит меня быть сильной и не растерять то, что находится внутри меня. То, что внутри, мощнее любого оружия.

Каждое утро я пишу ему письма. Они начинаются с банального «Дорогой папочка» и тут же отправляются в корзину. Я небрежно раз за разом сминаю в ладонях листы, внутри меня всё тоже сжимается в несколько раз. И мне хочется провалиться под землю.
Дорогой папочка.
В среду у меня уроки фортепиано, в четверг я хожу с ребятами из школы в бассейн, а по пятницам у нас занятия  в художественной школе. Нас вечно просят нарисовать дерево, но у меня почему-то все время выходит твоё лицо. Смотря на мои художества, миссис Джонс тяжело вздыхает и говорит, что из меня непременно выйдет толк, если однажды я начну хоть немного следовать указаниям.
Наши отношения с матерью перестали быть показательно холодными. Я больше не препираюсь с бабушкой. По крайней мере, пытаюсь максимально сдерживать себя в её присутствии. Всё налаживается, папа. Всё налаживается.
Пройдет немного времени до того момента, когда сова принесет мне письмо.
Пройдет немного времени до того момента, когда я впервые окажусь в поезде. Когда Мэри случайно выльет на меня тыквенный сок, когда Лили впервые попытается расправить мои вечно спутанные волосы, когда я впервые случайно поймаю взгляд Питера.
Пройдет немного времени до того момента, когда я окажусь с Итаном за одним Гриффиндорским столом. Когда он самодовольно прошепчет мне на ухо своё: «Я же говорил, сестренка».
Пройдет совсем немного времени.
А пока всё налаживается, папа. Всё действительно налаживается.

Они называют меня странной, шепчутся за спиной и стыдливо отводят взгляд, стоит мне только повернуть голову на их приглушенные голоса. Мне наплевать на их мнения. Мне наплевать на их взгляды, устремленные мне в спину. Я сама по себе.
Я усердно учусь, никогда не вступаю в бесполезные межфакультетские перепалки и никогда никому не рассказываю о своей жизни за стенами Хогвартса. Потому что там, на окраине Белфаста есть совсем другая Марлин.
Она не понравится ни вам, ни вашим помешенным на чистоте крови родителям. Она повергнет в ужас каждого, кто имеет хорошее воспитание и высокие моральные принципы.
Совсем другая Марлин МакКиннон красит губы слишком ярко и за компанию курит за гаражами. Совсем другая Марлин МакКиннон рисует на стенах и возвращается домой далеко за полночь. Она ненавидит свою младшую сестру и старается как можно меньше времени проводить наедине со своей семьей, предпочитая летом останавливаться у отца и у его новой жены Мойры, которая готовит отличный луковый суп.
Совсем другая Марлин МакКиннон мечтает о карьере рок-звезды и отчаянно борется против системы. Против любой системы. Она не знает, что с каждым разом она всё больше загоняет себя в свою собственную клетку.

Я сжимаю в ладони бронзовую медаль с Горгоной, пока Лили, сидя по ту сторону гриффиндорского стола, пытается вникнуть  в суть очередной книги из Запретной Секции, полученной под честное слово профессора Слизнорта.
-Он такой хороший. - говорю я, поджимая губы и с нежностью наблюдая за удаляющимся из Большого Зала белобрысым затылком.
-Кто, Сириус? - Лили нехотя отрывает взгляд от страницы, на данный момент интересующей её больше, чем что-либо происходящее вокруг, и устало пытается проследить за тем, кто так привлек моё внимание.
-Да нет же, Питер.
Лили не слышит, не видит, не понимает. Так забавно наблюдать, как мисс-в-этом-мире-все-находится-исключительно-в-рамках-моего-понимания начинает учащенно моргать, стоит мне только завести разговор о Питере и о том, как мило он вздрагивает, когда Блэк внезапно подкрадывается к нему со спины.
Лили не слышит, не видит и совсем-совсем ничего не понимает. Или просто не хочет. Поджимает губы, кивает головой и мычит что-то невразумительное в ответ, но не понимает. Совсем.
Иногда мне кажется, что у неё слишком много своих проблем. Иногда — что ей просто наплевать, но я стараюсь как можно быстрее отогнать от себя эти мысли. Ведь Лили не может быть наплевать. Нет, совершенно точно. Это же Лили. Лили, которая всегда поможет с эссе по зельеварению. Лили, которая обязательно даст дельный совет, стоит только попросить о помощи. Лили, которая укачивала меня на коленях в ту ночь, когда Итан в очередной раз сцепился с каким-то надменным ублюдком со Слизерина, непомерно кичащимся своей чистокровностью, и ещё неделю после провел в больничном крыле.
Просто она слишком устала. Просто у неё слишком много других проблем. Просто этот чертов идиот Поттер никак не лезет у неё из головы.
Я сжимаю в ладони бронзовую медаль с Горгоной, которая оставляет на коже бледные узоры.
Питеру понравится. Совершенно точно.

-Теперь ты, девочка. - я недоумевающе смотрю на неё, пока она тянет свои руки к моей ладони, а рыжеволосая хаффлпаффка на заднем плане радуется предсказанной любви. Я фыркаю внутри себя, не понимая, как можно верить таким глупостям, которые гроша выеденного не стоят. - Дай мне свою руку. Не бойся.
Я расслабляюсь, позволяя ей обвить моё запястье своими тонкими ссохшимися пальцами. Её имя с самого первого урока прорицания упорно ускользало от моего сознания, а теперь эта женщина вглядывается пару секунд в причудливые узоры на моей ладони, на которой до сих пор виднеются блеклые очертания медали.
Я нетерпеливо морщу лоб, ожидая услышать о том, что у меня будет домик у моря и пара чудесных детишек [светловолосых, конечно же], но вместо ожидаемого 'долго и счастливо', она говорит мне совсем иные вещи:
-Тьма всегда будет рядом с тобой. Беги, как только она подберется к тебе слишком близко. Беги, иначе это погубит тебя.

-С Вами всё в порядке, мисс МакКиннон?
Всё катится под откос слишком быстро. Время бежит, а я никак не могу за ним поспеть, постоянно находясь на шаг позади.
Всё катится под откос слишком быстро. Вместо того, чтобы просидеть над эссе по зельеварению целый вечер, я отделываюсь банальной отпиской. Она совершенно не удовлетворяет профессора Слизнорта, а вот Удовлетворительно, что в итоге красуется над заголовком эссе, устраивает меня чуть больше чем полностью. Вместо того, чтобы подготовиться к зачету по травологии, я без зазрения совести отправляюсь с ребятами в Хогсмид, считая, что подобное время препровождения будет гораздо полезнее.
Всё катится под откос слишком быстро. С каждым днем во мне всё больше угасает энтузиазм. Мои грандиозные планы на будущее рушатся подобному карточному домику, превращаясь из чего-то реального в недостижимую мечту. Я всё больше предпочитаю плыть по течению, просто надеясь, что оно не прибьет меня к берегу слишком быстро. Я всё больше предпочитаю слепо надеяться на удачу, которая с каждым разом всё чаще поворачивается ко мне совсем не лицом.
В итоге перед Лили будут открыты все дороги. В итоге Лили навсегда останется самой лучшей, а я выпущусь из Хогвартса с посредственными отметками за выпускные экзамены. Я так и не определюсь, с чем хочу связать свою жизнь.
В итоге моя бабушка скажет, что я — ничего не понимающая в жизни идиотка, которая навсегда останется у разбитого корыта. На что я лишь презрительно хмыкну в ответ.
Я не у разбитого корыта. У меня теперь есть Питер.

-Ты не оправдываешь моих ожиданий. - я вижу в глазах матери что-то, что никогда не видела. Оно плещется там, внутри, с каждой секундой намереваясь перевалить через край и накрыть нас обеих волной.
Я смотрю в её глаза. В легких катастрофически не хватает воздуха. Его словно специально весь выкачали из комнаты, прекратив её в идеальный вакуум, в котором с каждой секундой становится всё более душно. Я раздраженно скалюсь:
-Какая разница, тебе всегда было наплевать.
Мэдлин просит нас прекратить всё это немедленно. Я нехотя отрываю взгляд от лица матери, которая в эти секунды кажется старее на пару десятков лет, и перевожу его на младшую сестру. В этот момент она кажется мне абсолютно беззащитной, и я не понимаю, как все эти годы могла винить её во всех грехах человечества.

-Просто скажи, что у нас все нормально, крошка? - он пытается сохранять самообладание и твердость голоса, но я отчетливо слышу, как в его интонации проскальзывают угасающие нотки. Я нервно сглатываю, пытаясь не терять самообладание и изобразить на лице улыбку. но получается только её вымученное жалкое подобие.
-Всё в порядке. Не волнуйся. - пытаюсь заверить его я.
Мы сидим в каком-то летнем кафе в самом центре Ливерпуля, он уверенно заливает в себя третью чашку кофе, а я так и не решаюсь сказать ему, что это вредно для его сердца. И если он будет продолжать в том же духе, то до следующей нашей встречи он точно не доживет. 
-Не говори Мойре о том, чем я занимаюсь, как только выхожу за порог, иначе она больше никогда не выпустит меня из дома. - он невесело усмехается, подзывая официанта, чтобы заказать себе очередную порцию кофе, а я стыдливо отвожу глаза, не понимая, почему не могу сказать ему о том, что второй сердечный приступ [первый случился три месяца назад] ему точно не пережить.
Через месяц мне будет казаться, что он и сам прекрасно об этом знал.
Через месяц я буду стоять у его гроба, сжимая ладонь Итана в своей и пытаясь прикинуть в своей голове, что бы отец сказал, если бы увидел всё это. Через месяц внутри меня появится огромная черная дыра, которая с каждым днем будет разрастаться до катастрофических размеров и постепенно жрать меня изнутри. Через месяц я уеду из дома. Мы наговорим с матерью друг другу много обидных слов, но каждую пятницу она будет присылать мне письма, которые я никогда не решусь распечатать.
Через месяц я вступлю в Орден Феникса и поселюсь у Мэри. Я раскритикую в пух и прах её желтые обои, которые меня совершенно выводят из себя, мы поругаемся [ненадолго, конечно же], и я съеду к Итану. Он поворчит ради приличия пару дней, а потом успокоится и даже перестанет возникать по поводу того, что я таскаю из холодильника его еду. Я сменю пару-тройку работ, которые наскучат мне слишком быстро. Снимусь для какого-то маггловского журнала, потому что случайно столкнусь в переходе с главным редактором, а он окончательно и бесповоротно влюбится в мои глаза.
Через месяц Марлин МакКиннон превратиться в совершенно нового персонажа. Останутся только усталый взгляд и хрипловатый голос.

-Спасите наши души. - задумчиво читаю я вслух посеревшую надпись на фасаде соседнего здания, когда впервые выглядываю из окна своей новой квартиры. - Какая ирония.
Итан хмурит брови и недовольно кряхтит, с трудом затаскивая последние сумки в прихожую.
-Импедимента Утунтур. [1] И все твои проблемы решены. - заботливо напоминаю я ему о более легком способе доставить сюда наши вещи.
-Пара пожилых магглов в соседней квартире. И на твою голову свалится тонна проблем совершенно другого рода. - отвечает он, прогибаясь назад, чтобы хоть как-то расслабить спину. Я усаживаюсь на подоконник, прислоняясь спиной к ледяному стеклу, по которому назойливо продолжают стучать капли дождя. В Лондоне всегда дождь.
-Мне обещали похлопотать. Если все пойдет по плану, к концу недели меня засунут в Ежедневный Пророк. - гордо заявляю ему я, доставая сигарету из помятой пачки. в конце концов, владелец жилого комплекса ничего не говорил о том, что курить здесь запрещено.
-В таком случае, постарайся не вылететь ещё и оттуда.

-Это не наша вина. - когда Итан усаживается в зеленое кресло у окна, становится немного не по себе. Когда в сводках погибших появляется лишняя пара знакомых имен, становится трудно дышать. Когда ты опаздываешь буквально на пару минут и в итоге всё, что ты видишь, это их пустые глаза, становится невыносимо вконец.
Я закуриваю, забираясь с ногами на стол. Выдыхаю дым в потолок, словно надеясь пробить в нем дыру.
-Курение рано или поздно приводит к смерти. - невесело констатирует он общеизвестный факт. Я лишь устало усмехаюсь. К смерти.
Детка, — говорю ему я, неосознанно подражая интонации Блэка, которую Бродяга, конечно же, считает самой сексуальной на свете. — Мы уже умерли, просто не заметили, как легкие иссушили последние граммы воздуха.
Детка, — говорю ему я, пытаясь отогнать из своей головы образ изувеченных тел Маркуса и Холлидей Данн, которые мы нашли в их гостиной около двух часов назад. — Пробоина в горле  — ещё не самое страшное, что может случиться с человеком, который уже давно мертв.
Детка, — говорю ему я. И просто не знаю, как закончить эту чертову фразу, чтобы не выблевать под конец свои собственные легкие. Потому что если эти ночные дежурства однажды и не убьют нас обоих, то изведут уж точно.
Итан вздыхает и отводит глаза. А я не понимаю, почему он до сих пор не ушел.

Я смотрю в потолок, считаю трещинки и продолжаю улыбаться. Мне уже больно, но я против воли продолжаю растягивать губы в улыбке, словно в надежде, что она окончательно прирастет к лицу.
Я закрываю глаза и выдыхаю. В голове как назло продолжают назойливо крутиться сцены из моих ночных кошмаров, в эту секунду особо трудно отличимых от реальности.
Я закрываю глаза и выдыхаю. Перед глазами как назло встают одни и те же картины: мертвые Итан, Лили, Мэри и... Питер. Он стоит над ними, сжимая в дрожащей руке свою волшебную палочку, надменно вглядывается в их бледные восковые лица и смеется. Смеется так, что у меня холод пробегает по коже. Смеется так, что я неосознанно вскрикиваю, заставляя его проснуться.
Он прижимает меня к себе, а я стараюсь не удариться в истерику. Внутри меня всю трясет. Мне бы только пережить эту зиму. И все устаканится, так или иначе. Мне бы только пережить эту зиму. Перестать дышать через раз и постоянно думать о смерти. Мне бы только.
Когда Питер остается у меня на ночь, засыпать не так страшно. Когда Питер остается у меня на ночь, в мире, кажется, появляются новые краски.
-Питер, - я осторожно обвиваю его пальцы своими, чувствуя, как кожу обжигает до боли знакомое тепло.  — Пообещай мне одну единственную вещь: когда все это наконец закончится и меня соберутся класть в гроб, не дай моей матери нарядить меня в белое. Только не в белое, слышишь?

*

-Петтигрю. - устало выдыхаю я.
-МакКиннон, - говоришь ты.
-МакДональд! - по-привычке вставляет Мэри, растягивая губы в робкой улыбке. Её фраза эхом разносится по пустой облезлой комнате с неприлично белыми обоями и тут же гаснет. А мне кажется, что сейчас стошнит. Причем нас обоих. В груди зарождается дикий волчий вой, готовый в любую секунду вырваться наружу, а внутри все предательски сжимается в тугой комок. Я пытаюсь подавить в себе это чувство, которое только нарастает с каждой новой минутой.
И я не понимаю, почему время, Мерлин его дери, как назло застывает в самый неподходящий момент.

[1] — заклинание передвижения. используется для передвижения объектов.

I. СВЯЗЬ С ВАМИ

II. ПРОБНЫЙ ПОСТ